Психологический смысл руны заключен в катастрофической эволюции — разрушении старого, изжившего себя мира, что символизирует и дракон Нидхёгг, подгрызающий корни древа Иггдрасиль. Это конец большой программы, это завершение миссии, это сигнал бедствия: "спасайся, кто может!". Это встреча лицом к лицу с миром мертвых, с призраком собственной смерти. Немногие способны пережить широкоформатный катаклизм. В индивидуальной жизни человека подобная катастрофа сопоставима с такими соматическими нарушениями, как массивный инфаркт или инсульт, прободение язвы желудка, острый психоз с утратой целостности личности. Тому, кто переживает подобное, уже нет дороги обратно. А что впереди, совершенно неизвестно. Пока полный мрак. В психотерапевтических практиках Хагалаз сопоставима с переживаниями человека на сеансе холотропного дыхания, когда он низвергается в бездну своей Тьмы, пройдя через ломку мышечных блоков. Вот одно из таких переживаний: "Все тело вытянулось в струну, затем устремилось стать дугой, напряженной до предела и неистово содрогающейся. Ощущения в мышцах можно было сравнить только с теми, которые дают 220 вольт, разрядившиеся в тебя из неисправного утюга. "Вольтова дуга", — мелькнуло в сознании. И тут же быстро добавилось: "Истерическая дуга". Возникла картина встречи и столкновения противоположно заряженных сущностей, их последней битвы на радужном мосте Биврест, последней вспышки вольфрамовой спирали, после чего остается тьма, тишина и покой, сладостная погруженность в необычно теплую и матерински мягкую землю". Пережигание старой спирали, старого кармического хвоста, безнадежно устаревшей идентификации.

В возрастной периодизации Хагалаз — старость с ее последними испытаниями в виде смерти одного за другим сверстников и друзей, одиночеством и неприкаянностью, упадком сил, лишением света Яви, низвержение в мир Нави градом небесным. В годичном календаре на период действия руны (примерно с 23 октября по 6 ноября) приходится древний кельтский праздник мертвых Самайн (в современном мире Хэллоуин) — 31 октября. Рядышком, 7 ноября — Великая Октябрьская Социалистическая революция.

Мантика и магия. Хагалаз — непереворачиваемая руна, действует одинаково в любом положении. Она мать рун, занимает священное для скандинавов девятое место в футарках, и является первой руной второго атта (восьмерки рун). Так же, возможно, отражает прорыв сил Нави, подземных чудовищ, несущих смерть и разрушение. Это одна из главных рун Вирда (судьбы). Не пройдя Нави, не достичь и просветления Прави. Надо сказать, что она не столько сообщает об уже идущем катастрофическом процессе, сколько терпеливо предупреждает о возможном его наступлении. Нередко появление Хагалаз совпадает с уже имеющимся ухудшением физического самочувствия, но если пока все хорошо, есть смысл задуматься, какой процесс в вашей жизни может разрушиться. Это все равно произойдет, старое рано или поздно должно уйти в небытие, и если вы поймете, с чем именно придется расстаться — с какой программой или иллюзией, это будет подобно постройке Ноева ковчега, в котором удастся спасти себя самого (свою самость) и лишь самое необходимое. Все-таки это руна великого очищения, подобная радикальной хирургической операции по полному удалению опухоли.

Некоторые рунологи используют руну как защиту от враждебных сил, в том числе от сглаза, но другие более осторожны перед ее разрушительной и слепой силой, и не трогают для волшбы. Достаточно вспомнить сюжет "Собаки Баскервилей", где, казалось бы, прикормленное и прирученное чудовище губит в конце концов своего хозяина, монстр Франкенштейна убивает своего создателя, ужаснувшегося своему творению, любой, выпустивший джинна из древней бутылки, рискует в первую очередь своей собственной жизнью. Изображение руны близко к алфавитному символу, соответствующему русскому звуку "х", позволяет легко вспомнить и о Хагалаз, Хель и Хеймдалле. А еще она напоминает мне позу человека, положившего руку на сердце как бы в момент острой боли.

10. Наутиз (Науд)

Сказка "Альбина и Даркина"

Наутиз (Науд) — руна потребности, принуждения, необходимости, терпения.

В одном самом обыкновенном городе жила-была девочка. У нее было красивое имя Альбина и младшая сестричка по имени Даркина. Альбина была худенькая блондинка с голубыми глазами, а Даркина — пышечка-брюнетка с темно-зелеными глазами. А вот родились они: Альбина — в темное, ночное время года, когда дни стремительно укорачивались, несясь к самому короткому, а Даркина — солнечным утром года, когда вся природа радовалась своему пробуждению и расцвету. Может быть, поэтому Даркина больше улыбалась и росла очень жизнерадостной и легкомысленной девочкой, а голубоглазая Альбина была склонна к мечтательности и грусти. Если у Даркины любое дело получалось с лёту, то у Альбины все зависело от настроения. А оно у нее часто бывало грустным, ведь она была старшей сестрой, и ей часто доставалось от родителей и за себя, и за сестру. Иногда она удивляла родителей и свою сестру замечательным рисунком или игрой, которую она придумывала сама, а иногда отказывалась делать самые простые вещи и молча плакала, ничего не объясняя.

Их мама происходила из старинного рода, в котором через поколение молодые женщины почему-то рано умирали. Альбина и Даркина были следующими. Но девочки ничего об этом не знали. Обе они, как и почти все девочки на свете, любили играть, только Даркина любила кукол, а Альбина — кукол не очень любила, зато ей очень нравились мягкие зверушки. Когда девочки были еще маленькими, отец привез им из заморской страны замечательные игрушки: Альбине пушистого медвежонка-панду, а Даркине — красивую и нарядную куклу с золотистыми кудряшками. Обе девочки очень любили своих игрушечных друзей. Но легкомысленная Даркина могла бросить где-нибудь свою Лизу и забыть про нее на время, пока бегала по улице с мальчишками, а серьезная Альбина всегда брала с собой в постель Мишутку. Он был единственным, кому она всегда могла рассказать о своей жизни. А жизнь, как было сказано, у нее не была особенно веселой, ведь она была старшей сестрой, и с нее спрашивали порядок в доме, когда родители возвращались с работы. Даркина же была шалуньей и часто не слушала Альбину.

Так и росли девочки, а игрушки их старились. Особенно досталось Лизе — ее носик облупился, кудряшки отклеились от головки, одну руку куклы Даркина где-то потеряла. И она стала забывать свою любимицу. Отец привез ей как-то новую, еще более красивую куклу, а старую мама выбросила на помойку.

А вот Альбина берегла своего Мишутку, как могла, зашивала его мех, если он рвался. И по-прежнему всегда брала его с собой в постельку. Родители и сестра уже стали над ней смеяться, ведь время шло и обе девочки незаметно превратились в хорошеньких девушек. Даркина уже давно бросила играть в куклы, уж третья кукла ее пропала неизвестно где, а Альбина все еще берегла своего Мишутку.

Однажды, вернувшись домой, Альбина не нашла Мишутку на своей кровати. Встревоженная, она стала искать и вскоре нашла его голову в нижнем ящике родительского платяного шкафа. Альбина заплакала и прижала к себе голову маленького Мишки. Что могло произойти с ее маленьким верным другом? Кто смог так ужасно поступить с ним? Когда вернулась домой мама, она застала свою старшую дочь горько плачущей и все еще обнимающей Мишкину голову. Альбина вся дрожала от рыданий и не могла произнести ни слова. Тогда мама, видно, испугалась и сказала, что она хотела постирать Мишку, ведь он стал такой старый и грязный. Мама еще подумала про себя: "и такой никчемный!". Альбина так и не узнала, говорила ли ее мама правду. Мишуткино туловище так и не нашлось, а мама сказала, что оно очень испортилось от стирки, и его пришлось выбросить. Долго еще Альбина не могла забыть гибели своего Мишутки. Она могла только беречь его старую голову и иногда разговаривать с ней.