Но Аурика ничего этого не знала. Потому что отлучки мужа были редкими и, вернувшись, он вновь с обожанием смотрел на свою прекрасную супругу и был готов исполнить любую ее волю.

Сын поддавался дневной шлифовке, которую Аурика творила усердно и неустанно, и к очередной ночи он был почти как новенький. Ах, если бы Аурика могла не спать вовсе… Но это было невозможно, и сын ночью снова вставал и уходил на темные улицы, где ночные воры помогали избавиться ему от части золота. Прекрасная мать так измучилась странностями сына, что решила пойти на крайнюю меру — взять с него страшную клятву жизнью своей несравненной и драгоценной матери, что он больше никогда не станет выходить на улицу в ночное время. И сын дал ей эту клятву. И больше не выходил ночью из дома, и вид его оставался блестящим и великолепным, а его успехи в свете — ошеломительными.

Однажды он встретил девушку. Она была как сама весна с фиалковыми глазами, рассыпчатой медью волос, звонким и веселым смехом, напоминающим о песне весеннего ручейка. Когда она ступала по земле, в траве расцветали васильки и ромашки, звонче пели птицы и сама природа, казалось, не могла налюбоваться своей прекрасной дочерью. Девушка не осталась равнодушной к вниманию и восхищению юноши, сына Аурики, да и как это было бы возможно — ведь он был самым блестящим из молодых людей в ее окружении. Он умел красиво ухаживать, дарил ей цветы, всегда уместные времени года. В этом он всегда советовался со своей матерью. И она давала ему отличные советы. Сын был счастлив и его девушка тоже.

Однажды ночью юноше не спалось. И вдруг он услышал где-то на улице женский отчаянный крик. У него подпрыгнуло сердце — голос был очень похож на голос его любимой. Он было рванулся к двери, но вспомнил о клятве, которую однажды дал своей матери. Сердце его разрывалось на части. Он поклялся жизнью своей дорогой матери, что не ступит больше за порог дома в ночное время. А женщина на улице… Может, это вовсе не его любимая? Да и что ей делать на улице в такое время? Смирив так свое сердце, он приказал себе вернуться в постель, и вскоре уснул. Во сне он не заметил, как последнее, что у него еще было живым, его сердце, превратилось в кусок золота.

Утром следующего дня сын Аурики узнал, что ночью его невесту похитили, и ее следов не удалось обнаружить нигде. Аурика была искренне огорчена этим событием, ведь девушка ей нравилась, и золотое сердце ее сына забилось скорее, в унисон ее расстроенному сердцу, оба они проливали слезы горя. Девушку так и не нашли, сын Аурики вскоре женился на красивой девушке из хорошей семьи, и она его обожала. Единственное, что мучило молодую женщину, была одна странность супруга — он видеть не мог простых цветов, особенно, весенних фиалок, ромашек и васильков. Муж Аурики ушел к Тае и вскоре был забыт в свете. Аурика сделала блестящую партию, выйдя замуж за президента крупного банка — молодого, красивого и преуспевающего. Возможно, поэтому Аурика не заметила, как подрастает внучка Зоя, и под ее ножками весной расцветают ромашки и васильки. И однажды эти резвые ножки нашли дорожку к дому Павла и Таи. Как-то вечером Тая дочитала Зое новую книжку, и девочка не хотела расставаться с ее героями.

— Тетя Тая, прочитай еще раз конец! — попросила она. И Тая прочитала: "Вас было двое: сестра и брат — Суок и Тутти. Когда вам исполнилось по 4 года, вас похитили из родного дома гвардейцы Трех Толстяков. Я — Туб, ученый. Меня привезли во дворец. Мне показали маленькую Суок и Тутти. Три Толстяка сказали так: "Вот видишь девочку? Сделай куклу, которая не отличалась бы от этой девочки". Я не знал, для чего это было нужно. Я сделал такую куклу. Я был большим ученым. Кукла должна была расти, как живая девочка. Суок исполнится 5 лет, и кукле тоже, Суок станет взрослой, хорошенькой и печальной девочкой, и кукла станет такой же. Я сделал эту куклу. Тогда вас разлучили. Тутти остался во дворце с куклой, а Суок отдали бродячему цирку… Три Толстяка приказали мне: "Вынь сердце мальчика и сделай для него железное сердце". Я отказался. Я сказал, что нельзя лишать человека его человеческого сердца. Что никакое сердце — ни железное, ни ледяное, ни золотое — не может быть дано человеку вместо простого, настоящего, человеческого сердца. Меня посадили в клетку. И с тех пор мальчику начали внушать, что сердце у него железное. Он должен был верить этому и быть жестоким и суровым… Я прошу у вас прощения… Прости меня, Тутти, — что на языке обездоленных значит: "Разлученный". Прости меня, Суок, — что значит: "Вся жизнь".

На этом и прервалась история золотого проклятия.

***

Ключевые слова: факел, пламя. Руна являет собой некий светящийся, освещающий, потенциально сжигающий образ.

В северной мифологии руну наиболее явно персонифицирует Локи, чье имя созвучно Логи, что значит "огонь". Мы помним, что в путешествии Тора к Утгарта-Локи его спутником был именно Локи, соревновавшийся в силе с самим огнем. В средиземноморской мифологии в связи со смыслом руны явственно возникают женские образы факелоносцев — это Деметра, ее дочь Персефона и Геката. Их изображения встречаются с одним факелом, двумя в обеих руках, перекрещенными факелами с четырьмя огнями. Этих трех богинь объединяет девственная ипостась Кора, символом которой является зерно, еще не упавшее в землю, не преданное смерти — это с одной стороны. С другой стороны они отражают и потустороннюю, подземную сущность — единство процесса умирания зерна и рождения из него нового колоса. Смысл факела может быть неоднозначным — нам известно, в частности, что факельные шествия были неизменным элементом элевсинских мистерий древних греков, посвященных Деметре, Персефоне и Дионису. Рассмотрим одно из значений. Известно, что Деметра в поисках своей дочери достигла в своих странствиях Элевсина и, сохраняя инкогнито, предложила свои услуги в качестве няни младшего сына царя Элевсина. Каждую ночь Деметра погружала ребенка в пламя огня, выполняя никому неизвестный обряд. Это, как пишет последователь К.Г. Юнга К.Кериньи, весьма напоминает процесс обработки человеком зерна, основного своего продукта питания в самом широком смысле. Этот ритуал не имеет отношения к человеческой природе, но может иметь отношение к дочеловеческой, а, значит, божественной. Но это еще напоминает встречу проросшего зерна и солнца на поверхности земли. Этот же образ отражает отношения прорастающего зерна и солнца подземного, невидимого, но согревающего и способствующего прорастанию. Во всех этих эпизодах явственен сюжет, архетип единства процессов умирания зерна — рождения колоса. И сей процесс невозможен без присутствия огня, согревающего и освещающего. Можно ли считать представленный сюжет только воспроизведением природного процесса обновления растительной жизни? Приведу цитату из К. Кериньи ("Кора"). "Софокл называет достигших и видевших telos в Элевсине "трижды счастливыми", только для них в смерти существует жизнь, для всех остальных царство теней безрадостно и беспощадно. Лесбийский поэт Кринагор обещает посвященному жизнь без заботы и тревоги о смерти; и смерть с просветленным сердцем". В жизни человека уроненное им и проросшее зерно рождает колос, делает его жизнь осмысленной, освещенной рукотворным деянием. Диада "жизнь-смерть", мы увидим, еще прозвучит в текстах, посвященных следующим рунам — Гебо и Вуньо.

Наш герой прошел Путь, который прояснил его взгляд на мир, свои отношения с ним, выявил тождество себя и мира, проявленность в себе сил этого мира. Теперь осталось не мешать обнаруженным внутренним силам, прошедшим катализ дорогой, дать возможность им излиться. С другой стороны — камни разбросаны, пора собирать их. Наступила пора созидания, плодоношения. Один возвращается из своего путешествия с медом поэзии Одрёрир и делает его достоянием асов и людей. Локи возвращается с золотыми волосами для Сив, молотом для Тора и копьем для Одина. Петр Великий строит Санкт-Петербург, Пушкин пишет "Евгения Онегина". Беременный своими идеями Ницше разрешается "Заратустрой". В это период каждый человек своего рода микроскосм, микробездна, исторгающая свет и животворное (или разрушительное) пламя творчества. В сказке о золотом проклятии пламя, творческая сила прекрасной женщины, становится силой разрушения, т. к. направляется на слабые объекты, не выдерживающие слишком сильного света и жара. Вспомним гибель Семелы, матери Диониса, к которой Зевс явился во всем блеске своего величия. "Счастливы те, кто, приобщившись на мгновение к какой-либо блестящей судьбе, быстро уходят от опасных лучей прожекторов". (А. Моруа "Жорж Санд"). Таков был exit Паджелло — итальянского любовника Ж. Санд, и после окончания романа со знаменитой и взбалмошной писательницей он прожил длинную и достойную жизнь в лучах былой славы.